День 2. Первомайское-Славянское, 62 (99) км

Утро, 8 часов. С блеклого неба припекает солнце, над равниной мчится резвый западный ветер, а вдали угрожающей пеленой нависают тучи.

Собственно, здесь-то и начало выясняться, что именно ветер, а не дождь станет нашей основной проблемой. В полном объеме мы это ощутили, повернув на перекрестке в сторону Первомайского и поняв, что велосипед-то не едет! А сила, с которой воздушный поток толкал нас назад, была такова, что по энергозатратам движение против него было сопоставимо с подъемом в эдакую нескончаемую горку уклоном процентов на 6. И я ответственно заявляю, что как в физическом, так и в эмоциональном плане это был

Самый трудный день

Небо пугало темно-серыми тучами, которые вскоре превратились в две непроглядно серых дождевых стены и прошли по обе стороны от дороги, бросив на нас лишь несколько капель.

Где-то здесь выявился новый аутсайдер — МА. Она начала сильно отставать, периодически спешиваясь. При этом она, разумеется не молчала, создавая вокруг себя ореол напряженности. Я, по началу, подозревал, что у нее гипогликемия и дело решили бы конфетки, хотя, какая могла быть гипогликемия, если мы не так давно завтракали?

Немного не доезжая до Первомайского, МА кинула велосипед на обочине и пошла собирать виноград из запущенного виноградника. К ней присоединились мы с АА. Виноград оказался мелким и не совсем спелым, но, благодаря своей дикости и халявности, был он куда как вкуснее покупного отборного кишмиша. Наши товарищи, тем временем, ждали нас под табличкой “Первомайское” и тоже лакомились виноградом. В итоге винограда я доелся до такой степени, что от постоянного вычленения косточек из кисловатой биомассы, кончик языка у меня пришел в то состояние, которое бывает, если по неосторожности от души хлебнуть огнянного кофе.

В Первомайском закупили очередную партию продуктов и обменяли еще денег.

Виноград и проезд населенного пункта несколько разрядили обстановку, по крайней мере, так мне показалось. Однако после поворота на Калинино вместе с новым напором неутомимого ветра, вспыхнул и очередной бунт МарьАндревны.

Она плелась в хвосте, матеря всех и вся. Не менее 100 раз она упомянула, что все дураки, не послушались ее и не поехали поездом до Красноперекопска. Говорила она об этом эмоционально, иногда срываясь на крик и не скупясь на крепкое словцо. Будучи незнакомой с географией, она была не в курсе, что путь от Красноперекопска тоже шел бы против ветра, а короче он бы получился где-то как раз на столько, сколько мы проехали за вчерашний вечер. Т.е., фактически, то же на то же, за той разницей, что вместо того, чтобы грузиться, разгружаться и трястись в поезде мы с удовольствием проехали 37 км по ночной дороге.

Затем оказалось, что тройка лидеров в лице Вити, Любы и Неизвестной деморализует МА своим постоянным уходом за горизонт. Аргумент, что “ну мы же ждем, сколько надо и никого не торопим” не принимался. Возле очередного чекпоинта, где вся группа собралась вместе, имела место жесткая разборка, в детали которой мы вникать не будем.

Но примечательно то, что здесь случилось коммуникативно-организационное чудо. С этого момента все члены группы, не сговариваясь, выстроились за МА, ни при каких обстоятельствах не допуская, чтобы она потеряла лидерство. И… кто бы мог подумать! У МА сразу же появились силы, она перестала спешиваться, а поведение пришло в норму. Вот вам и разгадка — ей просто не хотелось быть последней. Витавший рядом дух Макаренко уронил скупую призрачную слезу…

В Калинино асфальт сменился грунтом. Мы ехали небыстро, объезжая и пересекая по мостам бесчисленные бетонированные каналы ирригационной сети.

К слову, масштабы этой сети поражают. Сразу чувствуется наследие времен великих свершений и поворота сибирских рек.

Например, установленный недалеко от Раздольного щит сообщает, что только в Раздольненском районе площадь орошаемых земель 10450 га. Расход в магистральном канале ЗВРРК (Западная ветвь Раздольненского рисового канала) — 10 кубометров в секунду. Причем, вода попадает в оросительную систему не самотеком, из Днепра ее забирают с помощью целого каскада насосных станций. Запущен в эксплуатацию канал был в 1969 году.

Здесь земля коров. Отовсюду пахнет навозом, все, что может быть съедено и вытоптано — съедено и вытоптано. Решаем устроить небольшой перерыв и перекус. Усаживаемся на голой земле меж нескольких жухлых деревьев неподалеку от канала. Не самое лучшее место, но ничего другого поблизости нет.

Миновали Огородное и Федоровку, выехали на трассу, что ведет в Раздольное. И снова ветер, ветер, ветер, нещадно выдувающий из голов ГАКа позитив и здравый смысл. К нему добавляется еще весьма напряженное движение, из-за которого приходится ехать в линию, прижимаясь к обочине.

А эстафетная палочка бунтарства тем временем переходит к Анастасии Андреевне. В общем-то, вела она себя почти как МА парой часов ранее, за тем лишь исключением, что ее основная претензия состояла в том, что никто из участников похода не располагал картой. Причем, как ни странно, досталось и Любе — единственному человеку, имевшему хоть какую-то схему. Я лишь пожимал плечами, замечая, что море — оно большое, и проехать мимо него мы не сможем.

Но здесь, видимо, речь шла о том, что имея подробную генштабовскую карту, мы, теоретически, могли бы проехать более оптимальным путем, сэкономив несколько километров.

Из отсутствия карты делались выводы в духе, что “этот поход никому не нужен”, “это худший поход в моей жизни” и “есть куча мест, где я могла бы провести время гораздо лучше!”. Пару раз звучали совсем уж отдающие безумием истерические возгласы, что “всё, от Раздольного мы едем на машинах!”

Для полноты картины у АА начала болеть спина, в связи с чем она все чаще останавливалась на отдых. Мы ждали.

НеГАК, а заодно с ним и я, придерживались в отношении АА (да и, вообще, ГАКа) тактики НЕ перечить, НЕ критиковать, дать полную свободу выбора или иллюзию таковой. Короче, чем бы ни тешились, лишь бы педальки крутили.

Очередной поломкой удивила Неизвестная. Сначала это выглядело как типовой прокол, но при извлечении камеры обнаружилось, что нет, не типовой. Впервые в жизни я увидел вырванный с корнем ниппель.

Единственно возможное решение проблемы — поставить запаску. Ставшую бесполезной камеру не выбрасываем, и, как оказалось, очень не зря, но об этом позже.

Густеющие сумерки нагнали нас где-то в 20 км от Стерегущего, немного не доезжая Славянского. Я, как обычно, был настроен ехать до упора, и будь я один, эта ночевка уже была бы на берегу моря, но четко усвоенное за сегодняшний день правило НЕпротивления ГАКу продиктовало необходимость встать на ночлег в посадках акации.

Витье гнезда и еда вновь примирили ГАК.

Поскольку время было еще не позднее, мы долго сидели, пили чай, беседовали. На небо выкатились бесчисленные яркие звезды, и мы, как сумасшедшие, бегали по полю, пытаясь фотографировать их на различные камеры. Как оно обычно бывает на юге, звезды казались объемными. Небо пересекала ясно видимая мазня Млечного Пути, а пространство иногда прорезали яркие росчерки метеоров.
Самый трудный день этого похода, наконец-то, закончился. Причем, трудность его была вовсе не в несчастных 62 километрах, которые мы преодолели, а совсем в другом…