Лагерь «Артек» и крымская живность

Всесоюзный пионерлагерь «Артек» был мечтой любого советского пионера. Но посылали туда либо за особые успехи, либо за родство с крутыми шишками, поэтому, будучи реалистом, я всегда понимал, что «Артек» для меня также недоступен, как и Америка.

И вот случается чудо! Спустившись из пансионата в Гурзуф мы долго идем мимо какого-то забора и вдруг видим проходную и вывеску, говорящую о том, что это вход на территорию “Артека”!

Привыкшая брать всё нахрапом тетушка, не долго думая, хватает нас за руки и с каменным лицом пытается проломиться через проходную, но беспристрастная охрана смыкает перед нами плотные ряды и вопрошает пропуска. Мы спешно ретируемся.

В общем, первая попытка штурма “Артека” оказалась неудачной.

Но попасть туда хотелось. Во-первых, это ж, все-таки “Артек”, один из главных пионерских фетишей, и нам, как пионерам, побывать там было просто необходимо. Во-вторых, где-то там отдыхала в свое время наша бабушка Галя, которая, в отличие от нас, была образцово-показательной пионеркой, активисткой и гордостью школы. Поэтому в том, что мы, а особенно я-троешник, попали бы на вожделенную территорию, виделся некий бунт, лайфхак и победа над суровыми законами этого мира. В общем, теперь попасть в «Артек» было делом принципа.

И мы туда попали. Собственно, нам для этого даже не пришлось ничего предпринимать, ибо вход в «Артек» был ни чем иным, как чисто советской показухой. Помимо проходной с важными охранниками, территория лагеря изобилует огромным количеством всяких легко преодолеваемых калиток, дыр в заборе и никем не охраняемых служебных въездов, не говоря уж о том, что совершенно беспрепятственно можно было пройти туда по берегу моря.

В общем, во время очередной вылазки, до нас даже не сразу дошло, что мы уж как час гуляем по территории лагеря. Поначалу нас преследовало чувство, что мы бунтари и нарушители, но вскоре оказалось, что тем редким людям, которые попадались нам на пути, было глубоко по барабану, кто мы такие, и что там делаем.

Детей в “Артеке”, почему-то, почти не было, хотя лагерь явно не был законсервирован. То тут, то там попадались признаки недавнего присутствия людей. Вокруг танцплощадки были выставлены прожектора светомузыки, но и здесь никого. Какая-то мистика.

По “Артеку” мы блуждали очень много, исходив его за эти дни, вдоль и поперек. Из своих экспедиций мы часто возвращались уже по темноте, уставшие от очередных ночных купаний, ловли крабов и новых впечатлений. Кстати, помню, ко второй половине нашего пребывания в Гурзуфе, были мы уже так загорелы (особенно, конечно, братец), что ночью, когда мы купались без трусов, с расстояния в несколько метров создавалось совершенно четкое впечатление, что всё прилично, а на нас просто надеты светлые плавки.

Именно здесь, в “Артеке”, сидя в кресле почти пустого летнего кинотеатра, я смотрел широко открытыми глазами в это удивительно звездное южное небо с прорезающими его росчерками метеоров и медленно ползущими яркими точками космических аппаратов. Наше небо, оказывается, совсем не такое.

Удивительным открытием стал для нас Пушкинский грот. О том, что он Пушкинский, я узнал, правда, только сейчас, а тогда это был для нас просто грот. Как-то, выбравшись из лабиринта Артековских лагерей на очередной пляж, мы, сломя голову, кинулись купаться, а потом, немного охладившись, отправились исследовать местность. Каково же было наше удивление, когда, пролезши в небольшую сквозную пещерку, мы оказались под громадным каменным сводом, открывающимся к морю огромной аркой! И даже хаотично разбросанные кучки экскрементов отдыхающих на пляже советских граждан не испортили нашего впечатления. Хотелось облазить здесь всё, исследовать каждую щель меж камнями, спугнуть каждого краба. Сюда мы тоже приходили не единожды.

Как-то мы проморгали тот факт, что рядом с Пушкинским гротом находится еще Шаляпинская скала, которую известный певец выкупил, и, если бы не революция, построил бы на ней дворец молодежи. Ну да ладно.

Зато ближе к Гурзуфу и нашему обиталищу обнаружилось еще одно удивительное место: сквозной 30-метровый тоннель, пронизывающий скалу Дженевез и выходящий к морю на большой высоте. Потрясающий вид открывался оттуда. И добавляло, конечно, драматизма, понимание того факта, что этот тоннель с неровными стенками, в свое время был продолблен вручную.

О всякой живности

Мухоловка обыкновенная

Где-то там в свете фонарей мы повстречали на асфальте монстра всех многоножек. Чудище с длиннющими лапами, способное передвигаться, как нам тогда казалось, чуть ли не со сверхзвуковой скоростью. С дикими криками мы бегали вокруг монстра, одновременно боясь его до чертиков и страстно желая поймать. Однако поимка не удалась, во время очередного “а оно как ломанулось” многоножка была случайно раздавлена. Это теперь-то я знаю, что перед нами была вполне безобидная мухоловка обыкновенная (Scutigera coleoptrata), а тогда мы еще долго находились под впечатлением от встречи и потом взахлеб рассказывали о южном монстре-многоножке, бегающем быстрее скорого поезда и укусом убивающем коня, да что коня, слона!

Тараканы, цикады и прочие

Вообще, наша жажда общения со всем летучим, ползучим и кусачим в этой поездке была удовлетворена.

В Гурзуфе я впервые в жизни повстречал цикаду, сделав для себя невероятное открытие. Оказывается, цикада — это нечто, похожее на большую муху гораздо больше, чем на кузнечика.

Вечерами, возвращаясь в пансионат, мы осматривали с фонариками разные темные углы, щели между камнями и бордюрами в поисках всяческих тварей, и чувствовали мы себя при этом охотниками на охоте.

Из желтого пятна фонарика разбегались огромные крымские тараканы с лоснящимися оотеками, сверчки и всякие неведомые твари во множестве.

Аполлоны

О них выше уже сказано, но немного повторюсь. Когда мы взобрались на вершину горы, к которой прилепился наш пансионат, мы оказались в царстве аполлонов. Есть такая крупная бабочка дивной красоты. Аполлоны во множестве летали вокруг нас, и мы с братцем чуть не переломали себе ноги, гоняясь за ними по камням в попытках поймать. Но, увы, бабочки были невероятно проворны и осторожны, так что ближе двух метров к ним подойти у нас так и не получилось. Ну, а пытаться сфотографировать их на Зенит-Е с Гелиосом-44, тоже было бессмысленным занятием.

Крабы

Ну, и, конечно же, крабы. В Гурзуфе мы впервые увидели этих членистоногих  и даже близко познакомились с ними.  Крабы шли на контакт неохотно. Мы были проворнее и хитрее, однако, те не горели желанием быть схваченными и при каждом удобном случае чувствительно вцеплялись клешнями в наши пальцы. Риск укушения, разумеется, подогревал в нас азарт и придавал охоте за крабами элементы экстрима.

Попытавшись устроить в ведре на балконе номера крабовую ферму, мы обнаружили неприятное. Оказывается, ведра со стоячей водой крабам для жизни мало. Оттуда вскоре начинает исходить дурной запах, а крабы там быстро дохнут. Расстроенные этим фактом, мы засушили мертвых членистоногих на солнце, а оставшихся в предпоследний день нашего пребывания в Гурзуфе, посадили в пакет и выпустили в том месте, где поймали.